Икар не упал. Не сгорел Клаас.
Выстрелил в воздух Дантес.
В кварталах хлеб меняли на квас
И древесину - на лес.
Герострат выжигал. Крысолов сочинял
Безопасные песни для крыс.
И каждый ребёнок спокойно спал
Или пряник печатный грыз.
Платонов писал о непрожитых годах.
Арбенин лелеял жену.
И герои гурьбой отдыхали на водах,
Развлекаясь прыжками в длину.
И Евгений тонул, но уже не в воде.
А Жанна пасла гусей.
И все разговоры сводились к еде, 
Видно, жить становилось вкусней.
И синяя птица нашлась.
И туфелька впору пришлась...
Почему же так холодно мне
На этой тёплой войне?

Не странно ли, что, днём тебя найдя,
Я каждый вечер вновь тебя теряю?
Приметам я давно не доверяю, 
Но стены без единого гвоздя 

Не устоят и порастут травой, 
А значит, - ждать неведомое нечто...
Любая остановка бесконечна,
Когда конечен путь как таковой. 

Заползший контрабандой в эту жизнь,
Я не пойму, что с нею делать дальше.
Я устаю, когда не слышу фальши,
Я не хочу точить твои ножи.

Я оторвался от своих корней,
Ты приросла к оторванности дикой -
Мы наравне. И в Ад за Эвридикой
Уставший не спускается Орфей.

До февраля - скучаю, как могу.
Терплю, не слыша отклика кукушки.
И вижу тени - Башлачёв и Пушкин
Ждут третьего на меченом снегу...
(...то был не я...)

Тебе не обрубить своих хвостов,
Мне не подохнуть от потери крови.
Ты - в полусне, а я - на полуслове,
Как две войны в молчании миров.

Как две войны в забвении миров.
Как две войны в сметении миров.