Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
 Средь военных трофеев и мирных костров,
 Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от детских своих катастроф.

    
       Детям вечно досаден их возраст и быт
       И дрались мы до ссадин, до смертных обид
       Но одежды латали нам матери в срок,      
       Мы же книги глотали, пьяне - я от  строк.

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз.
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших слетая на нас.

       И пытались постичь мы, не знавшие войн,
       За воинственный крик принимавшие вой,
       Тайну слова, приказ, положенье границ,
       Смысл атаки и лязг боевых колесниц.

А в кипящих котлах прежних войн и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов,
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.

       И злодея слезам не давали остыть,
       И прекраснейших дам обещали любить.
       И друзей успокоив и ближних любя,
       Мы на роли героев вводили себя.

Только в грезы нельзя насовсем убежать,
Краткий бег у забав, столько поля вокруг.
Постараться ладони у мертвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.

       Испытай, завладев еще теплым мечом,
       И доспехи надев, что почем, что почем?!
       Испытай, кто ты - трус иль избранник судьбы,
       И попробуй на вкус настоящей борьбы.

И когда рядом рухнет израненный друг
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг,
Оттого, что убили его, не тебя.

       Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал,
       По оскалу забрал - это смерти оскал,
       Ложь и зло, погляди, как их лица грубы,
       И всегда позади воронье и гробы.

Если путь прорубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал, что почем,
Значит, нужные книги ты в детстве читал.

       Если мяса с ножа ты не ел ни куска,
       Если руки сложа, наблюдал свысока,
       И в борьбу не вступил с подлецом, палачом,
       Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем.