Жил пёс в посёлке. Рыжий. Беспородный. 
Всегда голодный, но зато свободный. 
А за свободу часто жизнью платят. 
А жизнь и у собак – всего одна. 
Но этот... Мне казалось, будь хоть пять их – 
Всё за свободу отдал бы сполна! 

Фырчащий, как машина грузовая, 
С цветочною пыльцою на зубах, 
Он вдоль забора бегал, вызывая 
Отчаянную злость цепных собак. 

О, этот гнев пристроенных и сытых! 
Мне от него дворнягу не спасти. 
Но почему, скажите мне, так злит их 
Весёлый пёс с репейником в шерсти? 

Они к нему принюхивались чутко 
И обдавали лаем, как помоями. 
Посмотришь, прямо – классовое чувство! 
В собаках много от людей, по-моему... 

Всё было бы, однако, не беда. 
Забор - запор. Ничем свернуть нельзя его. 
Цепным из-за заборов никуда. 
Но добрались до Мишки их хозяева. 

Был разговор и короток и сух. 
Мол, Мишка портит лучших местных сук 
И вообще, любому видно сразу, 
Разносит всевозможную заразу. 

– Наверняка ворует он, подонок! 
– Да мало ли за ним грехов подобных?.. 
Установили, что им нет числа. 
– А как же! Кровь-то, братцы, не чиста... 

– Довольно! – Будет! – Приструнить его! 
– На цепь? – На цепь! – Ну, по рукам ударим! 
А пёс глядел наивным взглядом карим, 
Недоброго не чуя ничего. 

...И вот уже иду я в гости к Мишке. 
Теперь живёт он в собственном домишке. 
Он ест и пьёт – как будто на убой. 
И – с лязгом цепь таскает за собой. 

Хозяину он ловко лижет руку. 
Рычит на прочих. Но, былому другу, 
Мне, позволяет всё же рядом сесть, 
Особую оказываю честь. 

Я говорю ему: "Послушай, Мишка! 
Чего хитришь ты за тарелку щей? 
Из рыжего стал сереньким, как мышка... 
Ведь грустно положение вещей. 

Спектакль даёшь. Служаку, глупый, корчишь – 
Мол, отчего в достатке не пожить? – 
Дошутишься! Потом и не захочешь, 
И не заметишь, а начнёшь служить. 

От жирной пищи мысли станут жирными... 
А помнишь, как гонял ты за машинами, 
Как в полевые сладкие цветы 
Кудлатой мордой зарывался ты? 

Ну что не смотришь? Что хвостом виляешь? 
Ах, рыжий, рыжий! Дурака валяешь! 
Во все лопатки дуй отсюда прочь! 
Я помогу. Как другу не помочь!.." 

Но Мишка вдруг вскочил и рявкнул злобно, 
И начал лаять, и возникли, словно 
Из воздуха, возле моей руки 
Огромные угрюмые клыки. 

И я ушла. Я больше в этот дом 
Не захожу. Но как-то всё же в щёлку, 
Смущаясь, приложив к забору щёку, 
Я увидала пса, узнав с трудом. 

В глазах у Мишки скука и ленца. 
И даже, как у важного лица, 
Чего уж никогда за ним не значилось, – 
Какая-то торжественность и значимость. 

Она – в хвосте и в лапах, и на морде... 
Он и ошейник носит, будто орден. 
Он раздобрел на даровых харчах. 
Ах, чёрт! Какой в нём человек зачах. 
 [bad word]  [bad word] vkstihiya