Остался оскал от улыбок его, 
Салом страстей замазано счастье, 
Он жену по субботам приводит в кино, 
а по будням в постель одноразовых пассий. 
И в кругах обручальных колец, 
с обвинений к мольбам о пощаде, 
высекает из окаменевших сердец, 
искры гнева в семейном очаге. 

Он психует, хлопает дверью, 
я дальше иду. 
Я иду мимо тебя, 
отражаясь в гранитных глазах. 
В них то выситься гордость твоя, 
то тупеет девичий страх. 
В скрытой слабости нервных узлов, 
за бравадой мышц и костей, 
ослабевшее слово "любовь", 
покоряется слову "постель".

Встанет на другой путь, без семьи. 
Разлагаясь в пьяных объятиях. 
Насыщенный похотью лживой мелкой любви, 
запьет ожидая прощенья предательств. 
И тех, кому нет двадцати, 
провожая скабрезным взглядом, 
он поймет, что на всем этом долгом пути, 
лишь она одна была рядом. 

Он психует, хлопает дверью, я дальше иду. 
Можно много понять и наверно поймут. 
Вероятно, хотя и навряд ли, 
возможно создать тот бывший уют 
и тепло с нарушившим клятвы. 
Но с привыкшим в друзьях смаковать 
детали измен, в пьяном угаре, 
стыдно было бы даже в морге лежать, 
а не то, что сидеть в одном баре. 

Я как прежде скрывая улыбку дальше иду.
Я иду мимо тебя, 
отражаясь в гранитных глазах. 
В них то выситься гордость твоя, 
то тупеет девичий страх. 
В скрытой слабости нервных узлов, 
за бравадой мышц и костей, 
ослабевшее слово "любовь", 
покоряется слову "постель".