Как долго, Родина я ехала к тебе:
Через слепое детство на чужбине,
И через юность, равнодушие к судьбе.
Не верящую прописным святыням.

Я в путь к тебе отправилась давно,
Еще в тот день, в сорок четвертом, в мае,
Когда судьба прикладом стукнула в окно
И прогнала мой род с родного края.

Пускай я родилась десятки лет спустя -
В моей крови стучит воспоминанье.
И душит горло боль, рассудок мой мутя.
Я там, я среди них, начавших путь в изгнанье.

Мне мать велела в узел завязать
Свою одежду, медный таз с кувшином,
А мне важнее было куклу взять –
Хоть нос отбит у ней, но глаз ведь синий.

В Алушту к мужу в госпиталь вчера
Я уходила в легкой крепдешине,
А утром, всех согнав с больничного двора,
Нас погрузили в крытые машины.

В тот день пошла в соседний городок
Узнать о брате, храбром партизане,
А сына – шел ему четвертый лишь годок –
Везут в Сибирь, меня – к Узбекистану.

Потом теряла я на станциях детей
И умирала на руках соседей,
Длину пути считала сотнями смертей,
В огне тифозном Родиной бредя.

Потом за проволокой колючею жила
Под Беккабадом, Ферганой, в Ангрене,
И с кизяком сырым в печурке жгла
Я боль свою за мнимую измену.

Потом в чужой земле я хоронила мать.
Куском платка прикрыв ей тела малость,
Ведь белый саван негде было взять
Что мать на смерть хранила - там осталось.

Потом месила глину на слезах,
Дом строила с десятилетним сыном,
Его растила в нем с надеждою в глазах:
Вернуться должен он домой с чужбины.

Сто судеб у меня, сто жизней, сто смертей.
Я их несу давно в открытом сердце.
Я еду, Родина, ста тысячью путей к тебе...
Когда ж мы будем вместе?