Откуда мне знать, каково тебе спится –
В полшаге нас, на вонючей циновке.
Меня не заботят твои сновиденья,
Я просто сижу и гляжу на деревню.
Ты здесь, лягушонок, твой дом на отшибе.
Мамаша тебе приготовила ужин.
На небе сияют зеленые звезды.
Во мраке настырно стрекочут цикады.
Пантера черна и безвидна на черных ветвях.

Как долго мы жили с тобою бок о бок,
Делили еду, догоняли добычу
И, в общем, изведали все, кроме скуки.
А где-то внутри, в потаенном колодце,
В горшке закопченном мерцали уголья
И тлели под коркой белесого пепла.
Акелла не знал, и Балу не увидел,
А я расскажу тебе, что с тобой БЫДЛО
С тех пор, как покинул ты джунгли и к людям ушел.

Ты вырастешь, мальчик, ты станешь артистом
И будешь в трактирах наяривать блюзы,
А белые девочки-официантки
Сойдутся в одном: ты, наверное, гений.
Но самая грязная дура в деревне –
Охрана ее на порог-то не пустит –
Однажды шепнет тебе: Натху, не вы ли
Тот самый, что вырос со стаей Акеллы?
Зачем вы сожгли наши джунгли, Натху-сагиб?

Шер-хан был мудак, но в одном не ошибся:
Ты был посторонним, таким и остался,
Ты даже не знаешь, о чем наши песни,
А если бы знал – убежал бы и раньше...

...Весной джунгли орут небесам,
шквал ароматов швыряет на землю,
листья деревьев кропят соки любви...

Ты вырос и хочешь найти себе стаю
Таких же, как ты, - посторонних и хитрых.
Любому из наших понятно про племя,
Но даже Акелла не понял про пламя.
Зачем ты поджег наши джунгли, наш маленький брат?

Да джунглям-то что – и страшнее бывало.
Великое дело – пожар лягушонка.
Горелое место травой затянуло,
Резвятся в траве молодые волчата.
Я здесь на ветвях, я смотрю на деревню
И вижу, как угли мерцают в колодце,

А дым поднимается в чистое небо,
А джунгли орут, и текут, и щебечут.

О Маугли, будь человеком, забудь про волков.