Я встряхиваюсь и дрожу,
Они улыбаются,
А затем вонзают нож мне в спину также легко, как они пожимают мне руку,
Зовут на помощь,
Приходят быстро.
Я потерян в обезьяньей стране.
Есть ли здесь хоть кто-то,
Кто понимает меня?
Вообще хоть кто-нибудь?
Я пристально всматриваюсь в небо без всякой цели,
Слышал ли кто-нибудь мой вздох?
Такое волнующее зрелище – миллион звёзд.
Ты здесь ради них,
Изучаешь их сегодня…
Это всего лишь игра света.

Я должен знать, что реально,
А что только кажется.
Расскажи мне, каково это –
Быть над всей этой неразберихой…
Есть здесь кто-нибудь?

Освобождаю ли я всё это с вздохом?
О да, ты должен делать это время от времени…
..И оставляю без ответа вопросы,
Которые сводят с ума.
Кто мой создатель – человек или бог?
Есть ли кому-то где-то хоть какое-то дело,
Понимает ли кто-нибудь…
Это лишь игра света.

Я должен знать, что реально,
А что только кажется.
Расскажи мне, каково это –
Быть над всей этой неразберихой…
Есть здесь кто-нибудь?

Жизнь – лишь оптическая иллюзия,
Такая же, как любые другие оптические иллюзии.
Я боюсь,
Что здесь кто-то есть…

Mark Burgess: В конце 70-х жизнь в Мидлтоне стала очень унылой и ограниченной. Хотя поблизости и был Манчестер, жизнь в котором была свежей и интересной, большую часть времени у меня не было достаточно денег, чтобы выбраться из Мидлтона, и я чувствовал себя запертым в этом городе, как в западне. В первой части текста речь идёт о людях, в окружении которых я находился в первые годы существования и развития группы. Все они постоянно напоминали мне о глубине того болота обыденности, в котором мы все утопали. На написание песни в целом меня вдохновило то, что писатель Колин Уилсон назвал «тривиальностью повседневной жизни». Спустя несколько лет люди, жившие в других городах близ Манчестера, в шутку прозвали Мидлтон «Городом обезьян» (Monkeytown)