В нашу гавань заходили корабли, 
Большие корабли из океана. 
В таверне веселились моряки, ой-ли, 
И пили за здоровье атамана. 

В таверне шум и гам и суета.
Пираты наслаждались танцем Мери.
Не танцы их пленили, — красота, ой-ли,
В таверне распахнулись с шумом двери. 

В дверях стоял наездник молодой, 
Глаза его как молнии блистали,
Наездник был красивый сам собой, ой-ли,
Пираты сразу Гарри в нем узнали. 

— О, Мери, он приехал, Гарри твой! 
Ребята, он не наш, не с океана.
— Мы, Гарри, посчитаемся с тобой, ой-ли, —
Раздался пьяный голос атамана. 

И в воздухе сверкнули два ножа.
Пираты затаили все дыханье. 
Все знали атамана, как вождя, ой-ли, 
И мастера по делу фехтованья. 

Но Гарри был суров и молчалив. 
Он знал, что ему Мери изменила.
Он молча защищался у перил, ой-ли,
А Мери в этот миг его любила. 

Вот с шумом повалился атаман.
- О, Мери, - его губы прошептали.
Погиб пират, заплачет океан, ой-ли,
А кровь уже стекла с ножа у Гарри. 

В нашу гавань заходили корабли, 
Большие корабли из океана. 
В таверне веселились моряки, ой-ли, 
И пили на поминках атамана.