Он проснулся поздно, он проснулся один,
Он изрядно выпил и страшно устал.
Был вчера крестоносец, потом асассин,
После вдруг темным эльфом себя осознал.
И не видно ни зги - ведь на улице ночь.
Из какой же реальности парень свалился?..
А ему, бедняге, уж не чем не помочь,
Коль не помнит, он кем сегодня родился.

Он развел костер, позабыв про плиту и газ,
И себя обозвал благородным бароном,
Бросил взгляд на ковер, и увидел огромный глаз -
Так пришлось становиться ему Сауроном.

Он вернулся на Землю сквозь дни и года,
Хоть казалось на век в Средиземье ушедшим.
Он жалеет об этом обычно тогда,
Когда вслед ему снова кричат: "Сумасшедший!"
Он идет вновь один, сунув кол за ремень,
Чесноком закусив торопливое "amen" (аминь)
Проходить в двух мирах череду перемен -
Там вампир укусил, здесь - завален экзамен...

И Иван Петров допивает из слив компот,
Ощущая за раз тяжесть многих пороков.
Сплюнув косточку, резко со стула встает,
И уходит уже шагом герцога Рокэ...

Возвращаясь, по встречной идет не спеша,
Игнорируя смесь диких звуков и света.
Ибо знает - не может камаз помешать,
Если Маршал задумал паденье Кагеты.
И отбывает он вновь чью-то землю спасать,
Перепутав вконец все в безумной болтанке,
Ищет отдыха - только его не сыскать,
Если он вдалеке от родимой Таганки...

И герой всех войн печально глядит на бой,
И роняет незлое и тихое слово,
Вспоминая зарю в небе над Москвой,
Где когда-то он звался Иваном Петровым.