На Торговой площади в шестнадцатом году.
И гуляла ярмарка от церкви до извоза,
Хоть падали замёрзшие вороны на лету.
Попрошайки щурились – ах, как бы не обидели,
Шарили карманники, и дрались мужики.

И монашка тоненько просила для обители,
И в кружку ей железную стучали медяки.

А в кабаке оркестр играл сквозь дым и пустословия,
И веселились господа из высшего сословия.

Зазывала в магазин вывеска с баранкою,
И стоял на улице Уфимской, на углу
Старичонка в зипуне с обшарпанной шарманкою
И каждому прохожему предсказывал судьбу.
На шарманке судьбы все – записочки в карманчиках,
Да калека у стены – нога всего одна.
И смотрели вместо глаз на старого шарманщика
Сивухой затуманенных кровавых два пятна.

А в кабаке оркестр играл сквозь дым и сквернословия,
И веселились господа из высшего сословия.

Ты, старик, припомни день: белая рубашка,
По Торговой площади я с барышней гулял,
И победу скорую сулил нам Николашка,
И ты, хрычёвка старая, мне счастья нагадал.
А теперь лицо моё, как окорок заветренный,
Нам германец на окоп все газы распылял.
И на счастье от судьбы достались мне заветные
Два новых, будь вы прокляты, кленовых костыля.

А в кабаке оркестр играл сквозь дым и сквернословия,
И веселились господа из высшего сословия.