Погода — дрянь. И на дороге гололед.
Шныряет “дворник” по стеклу туда-сюда, взад и вперед.
Вот кто-то машет мне. Пожалуй, подвезу.
Я — не такси, но для нее готов на всем газу.

Остановлю. Спрошу у ней перед капотом:
Согласна ли на самый дальний перегон?
Ах, этот холод... Этот транспорт по субботам...
Садись, послушаем магнитофон.

Мне лекарь — музыка, и ночь — всему судья.
На красный свет мой путь опять среди житья-бытья.
На самых диких виражах мотор не глох —
Машина хочет жить как я: на двух, а не на четырех.

Как хорошо, что в эту ночь могу помочь я,
Кто непогодой с теплым домом разлучен,
Кто в свете фар моих всплывает только ночью.
Садись, послушаем магнитофон.

Ну, обругай, ну, назови меня: лихач.
Нарочно нервы тереблю твои, пуская вскачь.
Гоню затем, чтоб нам не в спину смерть, а в лоб
И чтоб из музыки тебя сейчас ничто не отняло б.

Кори меня, но не исчезни в вихре мутном
По воле прочих невезений и препон. 
Я отпущу педаль, но только рано утром.
Садись, послушаем магнитофон.

Я от тебя на полдороге без ума.
Гасите рыжие зрачки скорей, в ночи дома.
В поклоны рабские ослепших фонарей
Наплюй, машина, светом фар, рубя их до корней.

Как хорошо, что эту ночь мы мечем в клочья
И предрассудки бросив скорости на кон,
В конце пути оставим сплетням многоточья...
Садись, послушаем магнитофон.