И вот, вооруженный двумя шоколадками [bad word] & Nut и двумя пачками Parliament Lights, я приступаю к созданию очередной серии пиктограмм. Я назову ее [bad word] Parliament. Или красивей: [bad word] Lights of the Nut Parliament.
Послушаю-ка я лучше Bonnie Tyler — Total Eclipse of the Heart, чем Чичерину какую-нибудь там. Поем-ка я лучше шоколаду, чем колбасы. Рыбы, чем мяса, и все это чем птицы. Чехова, чем Гоголя. Вторник, чем среда. Луна, чем Фобос, и они вдвоем, чем Деймос, шоколад и Чехов, чем вторник, Чичерина и рыба. Чем что?
Чем правильно. Microsoft, чем Apple. И фруктовые огни орехового парламента засияют ярче, чем спичка, поднесенная к самому носу.
Пафос. Громкие клокочущие слова: «любовь», «устрицы», «камыш» и оцененное приемщицей анализов слово «сосуд». Сосуд любви качался в камышах под стрекотанье устриц. Фруктовые огни орехового парламента дрожали в воде. Живот мой раздулся.
Отошли воды. Я задрал ноги на подлокотники офисного кресла «Дипломат» (Россия) и напрягся. Через минуту на песчаный берег вывалилась мокрая, в слизи, зеленая пиктограмма, означающая «операция завершена успешно» — 32 на 32 пикселя, 24-битный цвет. Я натянул штаны и побрел нетвердой походкой по берегу, отчаянно думая: «Кто? Кто меня трахнул? Кто?»