Я был и слаб, и уязвим,
 Дрожал всем существом своим,
 Кровоточил своим больным
 Истерзанным нутром.
 И, словно в пошлом попурри,
 Огромный лоб возник в двери,
 И озарился изнутри
 Здоровым недобром.
 Но властно дернулась рука -
 Лежать лицом к стене,
 И вот мне стали мять бока
 На липком тапчане.
 А самый главный сел за стол,
 Вздохнул осатанело,
 И что- то на меня завел
 Похожее на дело.
 Вот в пальцах цепких и худых
 Смешно задергался кадык,
 Нажали в пах, потом под дых,
 На печень-бедолагу.
 Когда давили под ребро -
 Как екнуло мое нутро,
 И кровью каркало перо
 В невинную бумагу.
 В полубреду, в полупылу
 Разделся донага,
 В углу готовила иглу
 Мне старая карга,
 И от корней волос до пят
 По телу ужас плелся,
 А вдруг уколом усыпят,
 Чтоб сонный раскололся.
 Он, потрудясь над животом,
 Сдавил мне череп, а потом
 Предплечья мне стянул жгутом,
 И крови ток прервал,
 Я было взвизгнул, но замолк,
 Сухие губы на замок,
 А он кряхтел, кривил замок
 И в залу ликовал.
 Он в раж вошел, в знакомый раж,
 Но я как заору,
 Чего строчишь, а ну, покажь
 Секретную муру.
 Подручный, бывший психопат,
 Связал мои запястья,
 Тускнели, выложившись в ряд,
 Орудия пристрастья.
 Я терт, я бит и нравом крут,
 Могу в разнос, могу в раскрут,
 Но тут смирят, и тут уймут,
 Я никну и скучаю,
 Лежу я, голый как сокол,
 А главный шмыг, да шмыг за стол,
 И что-то пишет в протокол,
 Хоть я не отвечаю.
 Нет, надо силы поберечь,
 Ослаб я и устал,
 Ведь скоро пятки будут жечь,
 Чтоб я захохотал,
 Держусь на нерве, начеку,
 Но чувствую отвратно,
 Мне в горло сунули кишку,
 Я выплюнул обратно.
 Я взят в тиски, я в клещи взят,
 По мне елозят, егозят.
 Все вызвать, выведать хотят,
 Все пробуют на ощупь.
 Тут не пройдут и пять минут,
 Как душу вынут, изомнут,
 Всю испоганят, изотрут,
 Ужмут, не прополощут.
 Дыши, дыши поглубже ртом,
 Да выдохни - умрешь.
 У вас тут выдохни - потом
 Навряд ли и вдохнешь.
 Во весь свой пересохший рот
 Я скалюсь: ну порядки,
 У вас, ребятки, не пройдет
 Играть со мною в прятки.
 Убрали свет и дали газ
 Там каша какая-то зажглась,
 И гноем брызнула из глаз,
 И булькнула трахея,
 Он стервенел, входил в экстаз,
 Приволокли зачем-то таз.
 Я видел это как-то раз,
 Фильм в качестве трофея.
 Ко мне заходят со спины
 И делают укол,
 Колите, сукины сыны,
 Но дайте протокол.
 Я даже на колени встал,
 Я к тазу лбом прижался,
 Я требовал и угрожал,
 Молил и унижался.
 Но тут же затянули жгут,
 И вижу я, спиртовку жгут,
 Все рыжую чертовку ждут
 С волосяным кнутом.
 Где-где, а тут свое возьмут,
 А я гадаю, старый шут,
 Когда же раскаленный прут,
 Сейчас или потом?
 Шабаш кадился и лысел,
 Пот лился горячо,
 Раздался звон, и ворон сел
 На белое плечо,
 И ворон крикнул: "Never мore!"
 Проворен он и прыток,
 Напоминает: прямо в морг
 Выходит зал для пыток.
 Я слабо поднимаю хвост,
 Хотя для них я глуп и прост:
 "Эй, за прострастный ваш допрос
 Придется отвечать
 Вы, как вас там по именам,
 Вернулись к старым временам,
 Но протокол допроса нам
 Обязаны давать".
 Я через плечо кошу
 На писанину ту,
 Я это вам не подпишу,
 Покуда не прочту.
 Но чья-то желтая спина
 Ответила бесстрастно:
 "Тут ваша подпись не нужна,
 Нам без нее все ясно".
 Сестренка, милая, не трусь,
 Я не смолчу, я не утрусь,
 От протокола отопрусь
 При встрече с адвокатом.
 Я ничего им не сказал,
 Ни на кого не показал.
 Скажите всем, кого я знал,
 Я им остался братом.
 Он молвил, подведя черту:
 Читай, мол, и остынь.
 Я впился в писанину ту,
 А там одна латынь,
 В глазах круги, в мозгу нули,
 Проклятый страх, исчезни
 Они же, просто, завели
 Историю болезни.