Из ягеля напиток забыт давным-давно,
Он был как кровь тюленей, куда уж там вино.
В яранге он варился, хранился подо льдом,
Малютки эскимосы мечтали лишь о нём.
Пришёл король Гренландский, безжалостный к врагам,
Прогнал он эскимосов к скалистым берегам.
В полях любимой тундры, во льдах родной земли,
Малютки эскимосы тюленей сберегли.
Лето опять настало, ягель опять цветёт,
А злой король Гренландский вождей к себе зовёт.
Глядит король угрюмо и говорит: «Кругом
Цветёт ядрёный ягель, а мы вола .... пасём
И тут гренландец Гуннар заметил вдалеке
Малюток эскимосов, купавшихся в реке.
Вышли они из-за иглу, щурясь на белый свет,
Мальчик с испитой рожей и дед стапятидести лет.
К айсбергу в северном море их повели на допрос.
Молвил старик рыгая: «Однако, я — эскимос».
Король дыхнул перегаром, шкуру свою поскрёб,
Айсберг над ним вздымался, как голубой небоскрёб.
Молвил король: «Молчанье вас не спасёт всё равно,
Поэтому лучше скажите, гады, как нам готовить вино.
И тут голосок раздался: «Послушай, Гренландская вошь,
Однако, узнаешь тайну, если косяк набьёшь.
Молодость любит травку, изменой косяк куплю,
Я расскажу тебе тайну.» —внучек сказал королю.,
«Дед любит тюленей и ханку, а я от травы торчу,
Но рядом со старым ханыгой я говорить не хочу
Дедушке жизни не жалко, прожил он много лет,
Как эскимос настоящий, однако, смело уйдёт на тот свет.
Пускай его шибко свяжут и бросят под паковый лёд,
Сдохнет там как собака, однако, домой не придёт.»
Сильный гренландский воин с нерпою деда связал,
Под паковый лёд засунул и камнем сверху прижал.
Старик захлебнулся планктоном, домашний тюлень завыл,
А внучек, напыхавшись дури, гренландцам так заявил:
«Правда сказать, хренландцы, от дедушки ждал я беды,
Он шибко любил тюленей, а мне они до балды
Скажу откровенно, гренландцы, мне уж теперь всё равно
Не знал я и знать не хотел я, как делают это вино».