Он мог часами смотреть на огни
У ног столиц одетых в платье
Вечерних ярких фонарных книг
И думать о ней как о сказочном счастье.
Он долго не мог по ночам уснуть,
Стоял у окна, не ложась в кровать
И с неба он ее бы достал Луну,
Если б знал, как ее позвать.

Она могла вечно смотреть на мосты
У ног благородного Санкт-Петербурга
Разбитого черной чертой воды
И слушать его словно лучшего друга.
Она не могла допоздна уснуть
И смотрела в окно, завернувшись в ночь,
Она так хотела достать Луну,
Но никто ей не мог помочь…

Один волшебник сидел и скучал
Средь пыли в чудесном своем чердаке
И в одном из волшебных своих зеркал
Он увидел историю о чудаке.
И долго не мог ничего понять,
Чесал в затылке и пил коньяк.
Хотелось ему чудака занять,
И волшебник, вдруг, понял как:

Вечность ничего не стоит,
Если эти двое по одному.
Небо было бы довольно,
Если бы эти двое сняли Луну.

И он оказался напротив окна,
У которого молча сидела она,
И в руках у него серебрилась луна,
И она поняла, что уже не одна.
Они долго, обнявшись, стояли внизу
И плакали, глядя на лунный свет,
И волшебник вдруг тоже смахнул слезу,
Как хороший ее сосед.

Ведь вечность ничего не стоит,
Если эти двое по одному.
Небо было так довольно
Тем, что эти двое сняли Луну.