Гром раскаленной молнией пишет письмо ненавистным врагам разделяет кипящим пером почерневшее небо рассудок теряя рыдая от боли он хочет сказать но слова стынут в горле и смех откровенный его унижает и он незаметно от всех убегает и тучам дает наставление прятать в небесной тиши нашу общую тайну и в комнате тихо он бросит комету с улыбкой она в облаках пронесется не дастся рассвету и брошенный вызов с насмешкой отправят на свалку слепые а зрячие будут смеяться со всеми теряя крупицы душевного дара отдав свое сердце застывшему гневу продавшись, унизившись капля за каплей за благословение Богу изменят при этом забыв наставления грома молитвы ему вознесут в поднебесье. 
       Потом будут прятать скрывать от знакомых свое ледяное застывшее сердце. 
          
       Боже. 
       За шумом стрельбы ты нас вряд ли услышишь, 
       Боже. 
       Если нет больше веры, то хоть я верить буду, 
       Что же? 
       Если каждый Мессия порожденье Иуды, 
       Есть ли надежда? И мне так хочется с крыши 
       Крикнуть, 
       Чтобы знали пророки, кого потеряли, 
       Спрыгнуть, 
       И покончить нараз с отвратительной ложью, 
       Боже! 
       Каждый раз вижу сон, и опять там все тоже, 
       Крест на груди, на нем Бога распяли... 
         
       Тихо. 
       Тишину нарушает только каменный идол криком, 
       Но его ни один человек не опишет. 
       Боже. 
       Если б знал бы ты, если б все это видел... 
       
       За шумом стрельбы ты нас вряд ли услышишь...