Серёжка ольховая
из кинофильма "И это всё о нём"
Е.П. Крылатов, Е.А. Евтушенко
(в к/ф исполняет Геннадий Трофимов)

ОЛЬХОВАЯ СЕРЕЖКА

Д. Батлер

Уронит ли ветер 
в ладони сережку ольховую, 
начнет ли кукушка 
сквозь крик поездов куковать, 
задумаюсь вновь, 
и, как нанятый, жизнь истолковываю 
и вновь прихожу 
к невозможности истолковать. 
Себя низвести 
до пылиночки в звездной туманности, 
конечно, старо, 
но поддельных величий умней, 
и нет униженья 
в осознанной собственной малости - 
величие жизни 
печально осознанно в ней. 
Сережка ольховая, 
легкая, будто пуховая, 
но сдунешь ее - 
все окажется в мире не так, 
а, видимо, жизнь 
не такая уж вещь пустяковая, 
когда в ней ничто 
не похоже на просто пустяк. 
Сережка ольховая 
выше любого пророчества. 
Тот станет другим, 
кто тихонько ее разломил. 
Пусть нам не дано 
изменить все немедля, как хочется,- 
когда изменяемся мы, 
изменяется мир. 
И мы переходим 
в какое-то новое качество 
и вдаль отплываем 
к неведомой новой земле, 
и не замечаем, 
что начали странно покачиваться 
на новой воде 
и совсем на другом корабле. 
Когда возникает 
беззвездное чувство отчаленности 
от тех берегов, 
где рассветы с надеждой встречал,
мой милый товарищ, 
ей-богу, не надо отчаиваться - 
поверь в неизвестный,
пугающе черный причал. 
Не страшно вблизи 
то, что часто пугает нас издали. 
Там тоже глаза, голоса, 
огоньки сигарет. 
Немножко обвыкнешь, 
и скрип этой призрачной пристани 
расскажет тебе, 
что единственной пристани нет. 
Яснеет душа, 
переменами неозлобимая. 
Друзей, не понявших 
и даже предавших,- прости. 
Прости и пойми, 
если даже разлюбит любимая, 
сережкой ольховой 
с ладони ее отпусти. 
И пристани новой не верь, 
если станет прилипчивой. 
Призванье твое - 
беспричальная дальняя даль. 
С шурупов сорвись, 
если станешь привычно привинченный, 
и снова отчаль 
и плыви по другую печаль. 
Пускай говорят: 
«Ну когда он и впрямь образумится!» 
А ты не волнуйся - 
всех сразу нельзя ублажить. 
Презренный резон: 
«Все уляжется, все образуется...» 
Когда образуется все - 
то и незачем жить. 
И необъяснимое - 
это совсем не бессмыслица. 
Все переоценки 
нимало смущать не должны,- 
ведь жизни цена
не понизится 
и не повысится - 
она неизменна тому, 
чему нету цены. 
С чего это я? 
Да с того, что одна бестолковая 
кукушка-болтушка 
мне долгую жизнь ворожит. 
С чего это я? 
Да с того, что сережка ольховая 
лежит на ладони и, 
словно живая,
дрожит...