Солнце холодное скрылось опять за тучи
Лагерь с утра вставал, серый такой, колючий
Стены барака все, плачут слезой-смолою
Мальчик, семнадцать лет, кутался с головою

Он отказался встать, двигаться на работы
Скрипнув, открылась дверь, крикнул с мороза кто-то
Крикнул: "На выход марш, номер пятьсот семнадцать"
А паренек лежал, так и не смог подняться

Возле "буржуйки" дед жег мерзлые поленья
Встал он и твердо так, твердо так, без сомненья:
"Парень совсем плохой, верь, гражданин начальник,
Пусть поживет еще" - молвил старик отчаянно.

Лес опалила заря
Город застыл из бараков
Луч от прожектора зря
По полосе плутал
По полосе плутал
Что-то видать искал.

"Хочет пожить еще" - там, у двери заржали
"Ты поп, пойдешь за ним" - чуть помолчав, сказали
"Вам, будет веселей, будет, где помолиться"
А на дворе мороз, градусов так под тридцать

Карцер в "Особом" был ржавый, стальной, три на три
И никогда никто, дверь не открыл обратно
Парень упал на пол, руки скрестив, заплакал
Смерть накрывала их, белой, холодной лапой.

Ну а старик стоял, твердый такой и смелый
Парня за руку взял, взгляд засветился Верой
В стены, будто в набат били слова молитвы
Видно для старика, двери небес открыты.

Лес опалила заря
Город застыл из бараков
Луч от прожектора зря
По полосе плутал
По полосе плутал
Что-то видать искал.

Сутки прошли и врач, в карцер пришел за смертью
Зеки, молясь, стоят, так и стоят, поверьте
Двое простых людей, в Вере нашли спасенье
Мальчик, семнадцать лет, рядом отец Арсений.