сахаром на дне
тростниковые плечи   
детский плачь
нет, меня не лечат доктора
нет вакцин
все принципы разбились о причины
напиши мне пару слов о том, чем дышат твои рыбы
в заколоченных, прозрачных стенах из груди
вон выкинь, выброси меня 
вечер наступит мне на пальцы
атрофированные декорации мечты
чет или нечет 
ссадины, калека вечный
но с приходам тебя изнутри, все станет легче
не переносимость из вчера, кубики льда, больше заряда 
больше пламени в глазах 
больше тебя
а мне все мало
мало
единое из одиночества стреляя, точно так, спину прямо, чтобы не упасть
над пропастью, где столько лишних
уши этой комнаты все слышат
слышишь ли, как я молитвами тебя выпрашивал у того, кто над нами вечен?
забери меня к себе, из крошечной тюрьмы, ногти ломались, стуки, хруст, обивка напрочь пролетала в лобовое, ветер дул и становилось холодно
лишь бы подольше этой болью, баритоном шепотом в твоё бушующее море
окна настежь, в города без спроса, навсегда, родительский контроль, а я не знал, как теперь буду по утрам
и как проснуться, если ты не засыпал?
молчали громко так, колонки помнят этот голос, кровь со вкусом лайма, не венозная, и не везет мне так на тех, что крошат по частям
иглами в сердце, кукла вудду, стертое, мятое детство
заброшенные слоты памяти, ты мой Освенцим, делай, что захочешь, только вместе
стань на мое место
вместо всех, я растворяюсь сахаром на дне 

и нет дороже этой вечности, цветами неба, теплое свечение, в переплетения вен, мои черничные - белые ночи, под расстрелом буду обесточен, если ты уйдешь
забрав с собой весь стертый воздух, осени, где мы вдвоем
без спросу 

шипы острые, и грелся тем, что ты сжигала так и не вернув к истокам правды, я твой поводырь, и если вдруг остынет солнце и уйдет тот дым
я буду тем, кто отдаст жизнь
за то, чтобы светила ярче всех планет

светила ярче
всех других планет

мой космос
комом в горла вросший
прорастая вглубь

истошно так 

.