Маша подходит к краю крыши и машет с крыши,
Слышу: "Гудбай, май бэби".
И отрывает тело и расправляет крылья
И улетает в небо.
Маша летит по небу, каркают птицы-птицы,
Храбрых безумству вторя.
Тут налетает как бы ветер и как бы нашу Машу бросает в море.
Бьется в испуге сердце между хвостом и клювом,
Между собой и долгом, между нельзя и надо.
Маша роняет в море руки и ноги тоже и остальное тело.
Дело уже не столько даже в какой-то Маше, дело в самом примере.
Море - всего лишь символ, Маша всего лишь образ.
Важно понять все это и позабыть сейчас же.
Маша плывет - а как же? - плещется рыба-рыбой,
Смотрится дура-дурой.
Машу не жрут акулы, Машу попробуй скушать! Маша давно на суше.
Маша находит руки и приставляет ноги,
Ноги встают и ходят!
Но не одни, конечно, ходят, а вместе с Машей.
Машу выводят прямо к родному дому,
К желтым как сажа стенам и простыням в горошек.
Машу встречает самый главный по сну и мозгу, 
Строгий и лысый очень.
Он назначает Маше клизму, уколы, кашу, и пересадку почек.
Маша не любит почти и презирает клизму,
И ненавидит кашу, и обожает крыши.
Маша подходит к краю крыши и машет с крыши
И расправляет крылья и улетает в небо.
Маша намного крейзи, с каждым может.
Может и не случиться, важно учиться плавать
Кролем и даже брасом, брасом, конечно, лучше,
Если не можешь кролем. Полем и лесом тоже.
Боже, какая лажа. Маша подходит к краю крыши 
И машет с крыши...