Меня воспитывает сын исподтишка,
Уже срываются басы его баска,
То он пускает петуха, то он валяет дурака,
Но на меня пока не смотрит свысока.

Да, я бывала неправа, но не лукавила,
Я протирала рукава без нарукавников,
Тянула ночью за столом все жилы из строки, -
А на листке белым-бело - ни зги, ни искорки.

Но ни шлепка, ни окрика
от сынка, от отрока.

Да, я бывала весела, чтобы не всхлипывать,
И выплывала, как могла, из весен липовых, -
В душе мишень, в саду сирень, сквозняк по комнатам,
А по утрам плевался кран водой из омута.

Но ни суда, ни следствия
За года, за бедствия.

А время к осени. Пора и мне исправиться.
И это вовсе не затем, чтобы понравиться,
Не для того, чтоб угодить, не для того, чтоб досадить,
А для того, чтоб клен у дома посадить.

Пусть он растет, мой клен, политый летним облаком,
Пусть он растет, мой клен, согретый светлым отроком, -
Да не по дням, а по часам, чтоб стало зелено глазам,
Чтоб захотелось опереться небесам.

И уже после неразумных моих дней
Я, может, выпытаю у его корней:
Ну, как там мой сынок, не слишком одинок?
Как выучил, как вымучил он главный свой урок?

Лети, листочек, с веточки.
Прочти, сыночек, весточку.