В колпаке звездочета, с книгой судеб под мышкой
Я соломенной крышкой укрываюсь от ветра
Пятьдесят километров, три коня да карета
И на смену к зиме не готовятся сани
Не Иван я Сусанин и не стойкая Зоя
Помусоля мозоли, лезу я по канату
Над Арбатом, Рабатом, квадратом Болоньи
Колокольней не светит моя желтая шапка
«Папка, папка!»,- все кричу я ребенком
Когда вижу в пеленках его смутные формы
А потом на платформе, подойдя чуть поближе
Также смутно я вижу и отцом называю
Укрываюсь, срываюсь под одеялом
Надувным идеалом, шаблоном я грежу
И грешу, вены режу, слезою давлюсь я
А потом удивляюсь и каюсь, да, каюсь
После видится сон мне: я с последней мечтою
Именно с тою, первою встречной
Шагаю над Млечным по невидимым нитям
«Да, вы же летите!», — слышится снизу
А потом с укоризной нам машут крылами
И летят в небо сами, мы ж за ними не можем
А она осторожно мою кисть отпускает
И я просыпаюсь, я рассыпаюсь
Книга судеб подмышкой — простая подушка
А колпак звездочета — банальная шапка
Под кроватью нет тапок, но зато надо мною
Предрассветной игрою звенит колокольчик.

(ноябрь, 1999)