Судьба моих предков, как пепел, черна и горька.
 Не дай моим внукам, Всевышний, ее повторить.
 Я с раннего детства родного не знал языка,
 И нету надежды, что буду на нём говорить.
 С чего начинается горестный этот подсчёт, -
 С расстрельного рва или груды пылающих книг?
 Язык умирает, когда умирает народ.
 Народ умирает, когда умирает язык.

 Дождливый ноябрь к снеговому идет рубежу.
 В покинутом доме входная распахнута дверь.
 С неясной тоской одиноким туристом брожу
 В еврейских кварталах, где нету евреев теперь.
 Зачем я живу, позабывший и племя и род,
 Убогий изгой, что от дедовских песен отвык?
 Язык умирает, когда умирает народ.
 Народ умирает, когда умирает язык.

 Пылится на полке никем не читаемый стих.
 Весёлые песни навеки умолкли вдали.
 Услышь же, Израиль, детей неразумных твоих,
 Что в черную яму с собою язык унесли.
 Не может обратно Земля совершить поворот.
 Рекою не станет засохший однажды родник.
 Язык умирает, когда умирает народ.
 Народ умирает, когда умирает язык.

 И всё же, дружок, понапрасну над ними не плачь.
 Меж жизнью и смертью еще не окончился спор, 
 Покуда на крыше печальный играет скрипач,
 И детский поёт, заглушая стенания, хор.
 Покуда в огне отыскать мы пытаемся брод,
 И старый учебник с надеждой берёт ученик.
 Язык умирает, когда умирает народ.
 Народ умирает, когда умирает язык.
16.05.2007.