каждый из нас - это частный случай музыки и помех 
так что слушай, садись и слушай божий ритмичный смех 
ты лишь герц его, сот, ячейка, то, на что звук разбит 
он - таинственный голос чей-то, мерный упрямый бит 
он внутри у тебя стучится, тут, под воротничком 
тут, под горлом, из-под ключицы, если лежать ничком 
стоит капельку подучиться - станешь проводником 
будешь кабель его, антенна, сеть, радиоволна 
чтоб земля была нощно, денно смехом его полна 

как тебя пронижет и прополощет, чтоб забыл себя ощущать, 
чтоб стал гладким, словно каштан, наощупь, чтобы некуда упрощать 
чтобы пуст был, словно ночная площадь, некого винить и порабощать 
был как старый балкон - усыпан пеплом, листьями и лузгой 
шёл каким-то шипеньем сиплым, был пустынный песок, изгой 
а проснёшься любимым сыном, чистый, целый, нагой, другой 
весь в холодном сиянье синем, распускающемся дугой 
сядешь в поезд, поедешь в сити, кошелёк на дне рюкзака 
обнаружишь, что ты носитель незнакомого языка 
поздороваешься - в гортани, словно ржавчина, хрипотца 
эта ямка у кромки рта мне скажет больше всех черт лица 
здравствуй, брат мой по общей тайне, да, я вижу в тебе отца 

здравствуй, брат мой, кто независим от гордыни - тот белый маг 
мы не буквы господних писем, мы держатели для бумаг 
мы не оптика, а оправа, мы сургуч под его печать 
старость - думать, что выбил право наставлять или поучать 
мы динамики, а не звуки, пусть тебя не пугает смерть 
если выучиться разлуке, то нетрудно её суметь 
будь умерен в питье и пище, не стремись осчастливить всех 
мы трансляторы: чем мы чище, тем слышнее господень смех 

мы оттенок его, подробность, блик на красном и золотом 
будем чистыми - он по гроб нас не оставит. да и потом 
нет забавней его народца, что зовёт его по часам 
избирает в своем болотце, ждет инструкции к чудесам 
ходит в мекку, святит колодцы, ставит певчих по голосам 

слушай, слушай, как он смеется. 
над собою смеется сам