Trevis
Зарытые окна не пускали воздух, относясь к своей работе слишком серьёзно.
Держали посты на мои вопросы. Не отвечали вовсе. Молчали просто.
А я смотрел на них, ища поддержку, чувствуя себя пешкой в механизме спешек,
И видел бешено клешнями хватающих грешных, я был слишком чужим, теперь – я здешний.
Пока не подвешены, но шея чешется в предвкушении освобождения и общения с умершими, 
Познавшими намного больше, чем не успевшие попасть в мешки.
От вспышки первого света до последней вспышки – так мало времени и так много лишнего,
А я смотрел в закрытые окна через стёкла и не видел толком толка оставаться здесь надолго.

Mro.
Воздух возле похож на застывший клей. Никого не жди: никто не согреет.
Трамвайные пути. Трамвайные затеи. Нас убьют за любовь к этой расе людей.
Живые глаза взаперти – полумеры, и массу души не измерить, наверное.
Я слишком привык всё это коверкать, чтобы принять без вопросов на веру.
В закрытые окна тихо сквозило. Ты слишком привык не любить, а насиловать,
Прикрывая ресницами железные блики на лицах.
Та музыка точно впитала бы ноты, но вряд ли известно, кто я и кто ты.
У каждого тут персонально пустыня. Тот, кто сгорел, никогда не остынет.
А ты заведи себе меня. И глаза навсегда перестанут линять.
В окнах закрытых зима на кроватях, и мы остаёмся с тобой зимовать…