Пусть в постылые ладони ляжет горстью серый пепел,
Постепенно обращаясь в тридцать проклятых монет.
И подумав, небо рухнет в распростертые объятья
Мертворожденного снега, на распятый силуэт.

Но взойдет на землю солнце, улыбаясь мертвым крысам.
С обожженной старой плотью в пестром саване весны.
И на стертых негативах вдруг проявятся святые.
На местах где жили раньше, мы с тобой и наши сны.

Сомкнет огонь на мне свои объятья.
Сотрет с лица свинец и грязный сон.
И станет все моим нежданным солнцем.
И я уйду под колокольный звон.

Я плечом раздвину горы, упадут на небо камни,
Что бросали в злобе волки в мое детское лицо.
Пусть стирается в забвении та нелепая стихия,
Что сжимала мое сердце, как железное кольцо.

Сомкнет огонь на мне свои объятья.
Сотрет с лица свинец и грязный сон.
И станет все моим нежданным солнцем.
И я уйду под колокольный звон.