1.
Снова рубаха ветру, снова слова похмелью,
Вены в руках узором, память да сигареты,
Жаль, что крестов, чем линий, больше в моих ладонях,
И имена любимых, не впишешь в пергамент сердца.

Я их шепчу молитвой, тех, кто меня покинул,
Те, кто меня оставил, стучатся в ворота Рая,
Мне туда путь закрытый, значит, не встретимся больше,
Лишь зеркала плюются пьяной усмешкой.

Пр-в.
И в четыре стены день вошел понятым,
И одежды пестры, да в глазах его свет.
Он расскажет потом, подписав протокол,
Что меня не нашел, что меня уже нет,
Я отсюда ушел.

2.
Утром толпа затянет в пасть метрополитена,
На осточертевшей работе, будто рабы на галерах.
И снова никто не обнимет, когда от бессилья заплачешь,
Пялимся в телевизор, крестимся наудачу.

Грязным бинтом мотая, каждую новую рану,
Каждую новую рваную, колотую и на вылет.
Утром себя обнаружить в мятой постели пьяным,
В голые бедра целуя, свою погибель.

Пр-в:
Сквозь разорванный сон, да похмельный синдром,
Ты языческий Ирий, я еврейский Содом,
Мы вспорхнем со страниц, пылью съеденных книг,
Закурив на двоих,
Мы отсюда уйдем.

3.
И вновь купола полонят, толпы идущих к свету,
Мимо слепой старухи, ей не рубля не бросив.
И равнодушье в спину, будто удар стилетом,
Сколько улыбок детских их сапоги растопчут?

И вновь зеленеет лето, но краски линяют в полночь,
И за душой лишь водка, а над душой лишь город.
Снова поставят свечи, ты их помилуй Боже,
Мне же оставь возможность, выскользнуть чёрным ходом.

Пр-в:
Мне же оставь надежду, застыть моментальным фото,
И не касаясь неба, уйти сквозь окна дома напротив...