Капитан у нас с утра нелюдим и молчалив,
и команда нелюдима и молчит.
Что-то мечется по небу --
то ли пепел, то ли дым,
то ли молния далекая блестит.

Ветер стонет и рыдает в леденеющих снастях,
Пепел в воздухе витает, оседая на ногтях.
Рос корабль день за днем, рос корабль из года в год,
рос корабль неудержимо, как прилив.
От младенческих ногтей
каждый ведает о нем,
каждый помнит про него, покуда жив.

От нильфгардских черных фьордов,
от скалистых берегов
мы пойдем в молчаньи гордом
сеять страх среди врагов.

Бьются клики мертвых стай,
птицы мечутся во мгле.
Алой кровью набухает горизонт.
Раздается волчий вой,
а в ответ вороний грай.
Мы бы вышли, но пока что не резон.

Так прошло шестнадцать тысяч
восемьсот двенадцать лет.
ногти скорчились, облезли,
а призыва к битве нет.

Хеднингарна не поет,
и Гармарна не звучит,
Локи ходит, как обиженный тюлень.
Исходя из "Старшей Эдды",
по приметам в небесах
Рагнарек уже идет четвертый день.

Солнце съели, дуб спилили,
кота на мясо зарубили,
мировой пожар раздули,
небо в трубочку свернули.
Ясень стонет и трясется,
поп на курице несется,
Бог, обычно сдержанный.
выскочил рассерженный,
увидал большой пожар,
закричал: "Какой кошмар!".
В суматохе позабыли,
запылили, закоптили,
проебали, потеряли
старый добрый Нагльфар.

"Видит она:
вздымается снова
из моря земля,
зеленея, как прежде;
падают воды,
орел пролетает,
рыбу из волн
хочет он выловить.

Встречаются асы
на Идавёлль-поле,
о поясе мира
могучем беседуют
и вспоминают
о славных событиях
и рунах древних
великого бога".