Когда в лихие года пахнет народной бедой,
 тогда в полуночный час, тихий, неброский,
 из леса выходит старик, а глядишь - он совсем не старик,
 а напротив, совсем молодой красавец Дубровский

 Проснись, моя Кострома, не спи, Саратов и Тверь,
 не век же нам мыкать беду и плакать о хлебе,
 Дубровский берет ероплан, Дубровский взлетает наверх,
 летает над грешной землей, и пишет на небе - 

 "Не плачь, Маша, я здесь; 
 не плачь - солнце взойдет;
 не прячь от Бога глаза, 
 а то как он найдет нас?
 Небесный храм Иерусалим 
 горит сквозь холод и лед
 и вот он стоит вокруг нас, 
 и ждет нас, и ждет нас...."

 Он бросил свой щит и свой меч, швырнул в канаву наган,
 он понял, что некому мстить, и радостно дышит,
 в тяжелый для Родины час над нами летит его ероплан
 красивый, как иконостас, и пишет, и пишет - 

 "Не плачь, Маша, я здесь; 
 не плачь - солнце взойдет;
 не прячь от Бога глаза, 
 а то как он найдет нас?
 Небесный храм Иерусалим 
 горит сквозь холод и лед
 и вот он стоит вокруг нас, 
 и ждет нас, и ждет нас...."