мокрые ладошки
в них воду черпает дождь
осторожно!
наша улица окрашена в ночь
на ней
я швыряю ножи в застенчивость

опоздавший закат
 металлической листвой  набитый аэростат
падает на выключенный город
и даже секунды хуже битых зеркал
натягивают ночь - резину
  
для сонных пассажиров -
не лучшее время.
дальше я еду один
в смердящую ночь
пластмассовый тон 
моего лица пугает всех
даже людей.
я сгорел.

ночь, сортировка, пиджак.
репортаж из-под одеяла
как много бывает мало

товарищ Молокоедов скалится
подмигивает из-за угла прикуривая
снобит, негромко:
литература выебет тебя и скурит, друг
он улыбается, отсчитывает испуг

все это комом катится в новую спешащую осень
и где-то среди темноты я снова закурю
забыв что бросил

помню, как представлял,что у неё под юбкой

и вот, я здесь.

пытаюсь представлять, что у неё под сердцем 
будто непогода за каждой из стен

чего бы я хотел больше -
рассвета или собственного расстрела
звуками сходящихся вдруг ладошек?
здесь мало хорошего
приходиться жить наотмашь
у стен последних дней лета
миражи замирали в растерянности

я подумал что люблю тебя, и мы наверно не там и не с теми
но если я хоть раз скажу эти слова убей меня 

продираясь через натужный монотон
мы стали обычными, синтетикой нудных гитар
пассажирами без души, 

в автопотоке часа пик лопаемся как шары
выброшены на берег подобно китам

так темнота или звук сходящихся вдруг ладошек?
унтерменши слетаются на неудачи
должен творить, не меньше чем бог
не хуже чем йозеф бойс
и в темноте 
отличать холодную и горячую воду по звуку
падающих в раковину мириад капель
пиши: должен!
видеть глубже чем накипь
все резко, бесповоротно
скрип кроссовок в баскетбольном зале
как 
камеры наблюдения в твоем сердце

в нем пытаюсь, но не нахожу себе места
слишком много лишних людей
со мной скучно быть трезвым
добро это слишком уж примитивно
и просто, это ниже вашего достоинства
самолюбия и карьерного роста

я не хочу думать о том что дальше
не хочу совершать звонки дважды в день
просто потому что могу

земля дрожит
представь, что любовь это все что осталось
за двери, по плитке крадется пропажа -
осязаемый, чистый
теплый пот, с внутренней стороны  
раскинутых во сне ног.
камеры наблюдения в твоем сердце
я существую без мер
над городом зависли
пакеты вместо птиц
и шелестят нелепыми крыльями
разрезая небесные ямы. и я завис
я мы. ты. мы.
я мы. ты. мы.

где мы?